«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года - Эдуард Камоцкий

Во время службы, по какой-то мелочи сержант сделал ему замечание и вспыльчивый новобранец ему нагрубил. В качестве наказания ему определили наряд вне очереди на кухню 10 выходных подряд. Это, считай половина зимы, так что лыжи отпали.

Тогда в армии могли расстрелять за неподчинение, но мордобоя не было. Теоретически за мордобой офицер мог попасть под трибунал.

Летом выстроили их взвод и спросили, есть ли среди них специалисты по кровельным работам. Володя смотрит – один вышел, «ну а я у него научусь», и тоже вышел. Крышу покрыли хорошо, и в благодарность им дали отпуск. В отпуск он поехал уже из дивизиона, после присвоения звания сержанта.

В 65-м году, Елхимову за отличную службу вручили медаль 20 лет победы над Германией.

Думал на гражданке пойти работать шофером на машину, а подался опять в цех 1А слесарем.

Друг предложил пойти в вечерний Авиационный техникум. В том, что он сдаст экзамен по математике, он не сомневался, а вот в отношении русского были большие сомнения. Ох уж этот русский. Вот передо мной орфографический словарь на 104000 слов, и надо помнить, как все эти 104000слов пишутся? Сколько талантливых инженеров, врачей, физиков, химиков, юристов, писателей не досчитался мир из-за того, что они на экзаменах КОРОВУ написали через А.

Но в это время домой вернулся брат Василий, который ездил поступать в институт, но не поступил. Володя уговорил его подать заявление в техникум, чтобы сдавать экзамены вместе. Вася исправил ошибки в Володином листке, и Владимир Александрович стал студентом.

После армии Владимир перестал платить комсомольские членские взносы.

Его вызвали в партбюро:

– Елхимов, ну, ты что?

– С какой это стати я буду кормить этих бездельников, – ему была понятна работа мастера, начальника цеха, а эти-то что делают?

– Ну, уж и бездельников. Ты что же особый? Друзья-то в комсомоле, а ты?

– Да по молодости, да по дурости попались, а теперь боятся наплевать.

– Ты выбирай-то выражения.

– А что, не так? Что мне выбирать-то?

– Ну ладно, оставим это. Ты, я смотрю, парень активный, вот и давай бороться против бездельников. Давай, вступай в партию.

В партии был большой процент служащих, а надо было обеспечивать ведущую роль рабочего класса. Вот для обеспечения этой роли его и приглашали.

– Да у вас там одни алкаши.

– В семье не без урода.

– Больно много уродов.

– Карьеру себе губишь.

– Перебьюсь.

Секретарь партбюро направил письмо в техникум, что Елхимов политически неустойчив. Учить его нецелесообразно.

Директриса его выслушала и сказала: «Будем тебя считать беспартийным коммунистом».

К партийным работникам у Владимира Александровича была стойкая неприязнь. Когда его дочь вступала в комсомол, он отнесся к этому с презрением и насмешками: «Пионеры, комсомольцы, делать вам нечего, а эти жрут». Не терпел он бездельников, которые только языком «работают».

– Ну, пап, ну все же ребята комсомольцы.

– Бараны вы все, а не комсомольцы.

Совсем другое отношение у Владимира Александровича было к работе, и работу его оценило руководство завода достойно.

После получения диплома, стал сменным мастером, потом старшим, и в 1981 году его наградили орденом «Славы» Ш степени.

И другие дети Александра Ивановича выросли и обустроились.

Сестра Владимира Александровича – Валентина Каренских 1940 года живет в поселке Прибрежном. После десятилетки работала на заводе. Ее муж Василий учился в летном училище, потом служил во Владивостоке, теперь работал на этом же заводе в Прибрежном прибористом. 6 декабря 2004 года он трагически погиб на рыбалке. На глазах у других рыбаков при переходе по тонкому льду волжской протоки Мокрец он провалился и удержался за лед, но ни как не мог на него вылезти. Стоящие на берегу не решились пойти за ним. Минут 20 он старался выбраться из полыньи, потом прокричал:

– Я Каренских Василий Никитич, сообщите в милицию и жене.

Снял с себя шапку, кинул ее почти до берега и ушел под воду. Всё на глазах у людей.

Брат Владимира Александровича – Иван 1946 года работает в Аэропорту, Жена – Наташа – инженер расчетчик в отделе термодинамики ОКБ нашего завода. Их сын Алексей окончил институт Культуры в Самаре и работает актером в театре «Камерной Сцены», подрабатывает на радио и телевидении.

Василий Александрович 1948 года, брат Владимира, окончил Плановый институт и работает главным бухгалтером на экспериментальном предприятии при заводе «Прогресс». Его жена Ольга после техникума работала на этом же заводе, сейчас на пенсии.

Во время учебы в техникуме Владимир Александрович женился на Зиновьевой Нине Константиновне.

Мама Светланы – Нина Константиновна рассказала о себе.

Отец Нины – Константин Лазаревич Зиновьев 1915-го года рождения рано лишился отца, его отец был рыбак, арендовавший пруды и озера вблизи Мордовских Липягов. Умер Лазарь Зиновьев от воспаления легких в 23-м году, когда ему было 50 лет. Оставшаяся с детьми его жена Арина (Ирина) Акимовна сама вела хозяйство, приторговывала на рынке в городе.

Константин Лазаревич уже после 5-го класса поступил на завод Масленикова, на заводе вступил в партию, а в 21 год, т.е. в 36-м году, женился на Анне Никоновне Егоровой, родом из Мордовских Липягов. Ее отец, крестьянин Никон Корнилович после революции стал крепким хозяином, было у него две лошади, но и семья была не маленькая – семеро детей. С ними жил его вдовый отец. Как вспоминает его внучка – Анна Никоновна, Корнил Григорьевич Егоров был строг и за столом многочисленного семейства болтать и шалить не разрешал. Есть надо было сосредоточенно, это было священнодействие. И вот Никона, такого вот «кулака», отца семерых детей раскулачили и отправили с женой Анастасией Егоровной (в девичестве – Ереминой) и четырьмя детьми в Казахстан. Всю страну просеяли через сталинское сито. По пути их разместили во временном лагере в степи недалеко от Оренбурга. Дочь Анна с сестрой сбежали в деревню к сестре Евдокии, которая была замужем за Юрасовым Александром. Дети стали хлопотать и добились для родителей разрешения вернуться из Казахстана. Анна сама повезла справку о реабилитации. На шлагбауме у зоны какой-то начальник сказал, что ей не следует заходить в зону, а то ее могут и саму там оставить. Лучше он сам передаст документ ее родителям, а ей, пока суд да дело, лучше самой ехать домой. Перепугал он девушку, и отдала она драгоценную справку. Не вернулись родители из Казахстана.

Константин Лазаревич во время войны был на брони оборонного завода. После войны, в 48-м году работал председателем завкома, а потом в каком-то тресте занимался в области мобилизацией кадров для промышленности. Нина с 44-го по 48-й была в круглосуточном садике. В садике было сытно, на праздники печенье давали. Спать не любили, лежа в постели рисовали пальчиком на потном окне у изголовья, но старались притворятся спящими, когда в спальню входила нянечка. Если заставали кого-либо не спящим, то ставили к стенке. Очень этого боялись, и все же рисовали.

На выходные родители забирали детей домой. У Зиновьевых дома кроме затирухи (сваренное в воде затертое в комочки тесто) бывала еще и яичница из яичного порошка, у других детей было хуже, а все равно, если по какой-либо причине чьи-либо родители не забирали сына или дочь домой, то оставшимся было очень грустно. И ребенок весь день стоял у окна, в надежде увидеть подходящих к садику своих родителей. Дирекция садика тоже переживала за детей и жалела их. Один раз, когда Нину не забрали на какой-то праздник, для оставшихся в садике в утешение напекли таких вкусных булочек, что на всю жизнь запомнила.

Отец часто ездил в командировки и однажды привез маленького поросеночка. Мама пришла в ужас: четвертый этаж, коммунальная квартира с соседями, животину-то кормить надо, когда самим есть нечего, а ему, «небось», молоко нужно.

А поросеночек малюсенький – малюсенький. Вымыла его мама, он чистенький – чистенький, беленький – беленький. Ну, куда его девать? Пока оставили. Следя за чистотой, каждый день купали. Поросеночек, подрастая, становился игривым, забавным. Стал, как кошка, запрыгивать на кровать и спать там, засунув голову под подушку, но вел себя чисто, на кровати ни разу не оправился. Все равно кровать загородили доской, чтобы не запрыгивал – не кошка же. Через 4 месяца отвезли его на откорм в деревню к маминой сестре.

От треста отец кончил школу мастеров и его направили в Кошки, на станцию «Погрузная», там был какой-то завод, где он работал мастером. Затем опять вернули в трест, но жилья не было – приходилось снимать дом в своих Мордовских Липягах. Ездить в город было неудобно, и его направили в Клявлино директором ремонтного завода. Через два года вернули в Куйбышев и дали квартиру. Работал на каком-то заводе у Ботанического сада.